Евросоюз

Филипп Легран — экс-советник президента Еврокомиссии, а сегодня, профессор в Европейском институте Лондонской школы экономики, в своей статье для американского издания «Project Syndicate» пытается объяснить таким странам, как Украина, что они пытаются запрыгнуть на подножку разваливающегося поезда ЕС.

Желающим получить ясное свидетельство того, что Европейский союз начал разваливаться, причем опасными темпами, вот оно: Венгрия строит ограждение из колючей проволоки на границе с товарищем по ЕС — Хорватией. Конечно, уже кризис в еврозоне привел к фрагментации финансовых потоков, дивергенции экономик разных стран и эрозии политической поддержки учреждений ЕС, а также противопоставил одних европейцев другим. Теперь же власти начали воздвигать барьеры и восстанавливать пограничный контроль — кризис беженцев ведет к нарушению свободы передвижения людей и торможению торговли. Между тем, по мере того как Евросоюз расклеивается, растёт риск, что Британия проголосует за выход из ЕС.

Часто утверждают, что Евросоюзу помогают кризисы, потому что они заставляют сосредоточиться на главном насущном вопросе — дальнейшей интеграции. Но для подобных прорывов нужны, по меньшей мере, четыре ингредиента: корректное и единое понимание проблем, согласие по поводу дальнейших эффективных шагов вперед, желание передать в общий котёл больше суверенитета и, наконец, политические лидеры, способные стать мотором перемен. Все четыре ингредиента сейчас отсутствуют.

Европейские лидеры слабы, разделены и очевидно неспособны представить убедительную картину будущих выгод, которые могла бы дать европейская интеграция. А без неё они не могут получить народную поддержку и убедить упорствующие правительства нести свою часть текущих расходов. Из-за отсутствия эффективной, коллективной реакции европейские кризисы стали болезнью, они питают друг друга и способствуют принятию односторонних решений.

У кризиса еврозоны и кризиса беженцев есть общие черты, которые делают их трудными для разрешения. Оба кризиса связаны со спорами по поводу распределения расходов, их осложняет конфликт убеждений, а в их центре находится вновь доминирующая Германия.

В вопросе о распределении финансовой нагрузки Евросоюз безнадёжен. Вместо того, чтобы договориться о справедливом разделе затрат (связанных с финансовым кризисом или же с обустройством беженцев), правительства пытаются минимизировать свои обязательства и свалить их на других. Тем самым, растут коллективные затраты. Банковский кризис мог быть разрешен с помощью справедливой и решительной реструктуризации избыточных долгов, но он раздулся до намного более серьезного экономического и политического кризиса, столкнув кредиторов с должниками внутри стран ЕС и между ними.

Точно так же правила ЕС, устанавливающие, что беженцам должно быть предоставлено убежище в той стране Евросоюза, куда они впервые прибыли, обнаружили свою несостоятельность и несправедливый характер. Беженцы в основном прибывают в южную Европу и хотят двигаться на север, а Греция и Италия, игнорируя правила ЕС, содействуют их передвижениям. Транзитные государства, например Венгрия, пытаются свернуть потоки беженцев в сторону других стран. В результате, переселение почти 750 000 человек, которые подали в этом году просьбу о предоставлении убежища в ЕС, стало экзистенциальным кризисом, хотя это всего лишь 0,14% населения Евросоюза.

Часть проблемы кроется в зашоренности политиков, принимающих решения. Лидеры ЕС слишком узко фокусируются на минимизации краткосрочных финансовых и политических затрат, вместо того чтобы стратегически думать о более широких, долгосрочных последствиях.

Реструктуризация греческого долга в 2010 году могла бы стать финансовым ударом для французских и немецких банков (и для правительств, которые стояли за ними), но позволила бы намного сократить ущерб, нанесенный быстрым ростом стоимости продолжающегося кризиса. Точно так же, для обустройства беженцев нужны первоначальные инвестиции из государственных фондов, но они принесут дивиденды, как только прибывшие начнут работать. Седеющему континенту нужны динамичные, молодые рабочие руки для выполнения той работы, которую местные презрительно отвергают (или для выполнения которой им не хватает навыков), а также для того, чтобы содержать пожилых людей и заботиться о них, начинать бизнес, наконец, придумывать новые, блестящие идеи, способствующие росту экономики.

Конфликт убеждений также препятствует компромиссам. Немцы настаивают, что должники морально обязаны выплачивать всё, что должны, а в греховном расточительстве им следует покаяться. Словацкого премьер-министра, который отверг беженцев, потому что «Словакия создана для словаков, а не для меньшинств», трудно переубедить. Хотя план ЕС по переселению беженцев позволил бы Венгрии избавиться от нежелательных пришельцев, Виктор Орбан, авторитарный и националистический лидер страны, отверг его в принципе, обвинив Германию в «моральном империализме» из-за её попыток навязать собственное великодушное отношение к беженцам своим соседям. До последнего времени немецкие политики старались искупить нацистское прошлое страны, стремясь создать более европейскую Германию и оплачивая Евросоюз, что помогало смягчению многих споров. Но теперь, оказавшись в положении главного кредитора, Германия заняла водительское место, и администрация канцлера Ангелы Меркель стремится создать более немецкую Европу.

Германия отказывается признавать, что её экономическая политика в стиле «разори соседа» (её отражением стал огромный профицит счета текущих операций) является одновременно и причиной кризиса еврозоны, и главным препятствием на пути его преодоления. Вместо этого она жестко требует от других следовать своему примеру, ошибочно принимая свои узкие интересы кредитора за интересы системы в целом.

Намного более позитивную роль Меркель сыграла в кризисе беженцев. Германия в одностороннем порядке приостановила применение правил ЕС о порядке предоставления убежища и обязалась принять всех прибывающих сирийских беженцев. Но неспособность Меркель предоставить этим беженцам возможность безопасного проезда усугубила хаос. В результате, восстановление пограничного контроля внутри Шенгенской зоны, которая считается территорией без границ, создало ужасающий прецедент, подталкивая соседей Германии поступать точно так же. Между тем, поскольку Евросоюз всё больше рассматривается как источник экономических кризисов, политических беспорядков и нежелательных мигрантов, растёт риск того, что британцы проголосую за выход из ЕС на референдуме, который должен состояться до конца 2017 года. Британия уже находится на обособленном положении — она не входит ни в Шенген, ни в еврозону, и сохранила право на самостоятельность во многих внутриполитических вопросах (в том числе, в вопросе о беженцах). Правительство намерено сейчас договориться о ещё более вольных условиях членства страны в Евросоюзе, поэтому, даже если Великобритания останется в ЕС, разобщённость лишь увеличится.

По данным опросов, общественное мнение раскололось пополам, поэтому результат референдума непредсказуем. На фоне нынешнего недовольства истеблишментом и политической турбулентности противники ЕС могут продвигать три фантазии о будущем после ЕС — свободный рынок, страна без иностранцев, социалистическая Утопия. Проевропейский лагерь, напротив, может предложить лишь реальный Евросоюз, такой, какой он есть, со всеми недостатками.

До недавнего времени интеграция ЕС казалась неизбежной. Она могла замедляться, но никогда не могла пойти вспять. Страны присоединялись и никогда не выходили из союза. Но поскольку Евросоюз уже крошится, выход Великобритании (Brexit) может перевернуть эту тенденцию с ног на голову. Это ещё одна веская причина привести ЕС в порядок прежде, чем станет слишком поздно.

Филипп Легран — бывший советник президента Еврокомиссии, сейчас — приглашенный профессор в Европейском институте Лондонской школы экономики и автор книги «Европейская весна: почему наша экономика и и политика испытывают трудности — и как с этим справиться».